Тебе страшно? Мне нет!: 03/2009

Купаться
Свет я давно выключил. Шум от кулеров вечно работающего компа, к котрому я привык уже как много лет, создавал фон ночи. Так не страшно. Уснуть мне не удастся, как минимум еще пару часов. Мышцы на ногах не произвольно сокращаются. В голове каша из мыслей, в голове каша из музыки, в голове ... Все тело ноет, требует, но я решил, что пора спать. По комнате кто-то ходит, но открыть глаза так трудно. Вообщем-то, какая разница, сколько денег я не досчитаюсь завтра. Сейчас, мне нужно как то привести в порядок мысли. Придумать что то умиротворяющие, что-то что поможет мне отвлечься и заснуть. Кто-то трясет меня за плечо. Очень настойчиво. Я мычу что то в ответ. Наверное утро, так бывает, тебе кажется что ты моргнул, но прошло уже 10 часов. Нехотя открываю глаза. Голова не болит и не соображает. Она просто существует, венчает конструкцию имени меня. Мышцы на ногах все еще дергает. Я осматриваю свою небольшую комнату : пусто, темно. Значит еще ночь. Все еще эта ночь или уже следующая ? Интересно, кто меня тряс. Интересно где он. Хотя очень хочется верить, что это она. С трудом встаю. С трудом прохожусь по квартире; я один, в большой комнате тихо играет музыка, наверное забыл выключить, когда заваливался спать. Свет везде выключен. Почему-то не тикают часы. Сказать, что меня что-то насторожило я не могу. Пассивный я человек, и последнее время любил рассказывать минутным знакомым по вискарю, свою теорию существования индивида. Что вся наша жизнь - это банальное сплетение рек, разной сложности. И все мы на наших плотах движемся в направление неминуемого водопада, причем, не умея плавать. В этой системе я видел себя, как вяло развалившееся на плоту тело, которое загорая под лучами тропического солнца, иногда вяло спускает руку в прохладную воду и совершает пару гребков ... Для сравнения, людей, которые занимаются саморазрушением, я представлял, как существ пилящих веревки, которые скрепляют их плот. Рано или поздно, в зависимости от усилий, плот расползется по бревнам и тогда будет поздно вспоминать, что плавать никто из нас не умеет. И вот исходя из подобной концепции жизни, обстановка, окружившая меня, не особо меня взволновала. Я медленно начал спускать руку. Нужно лишь небольшое усилие, легкое колебание воды, и все опять ... Забавно, я думал я греб, а оказалось медлено перетерал ту самую веревку, а может все это, есть одно и тоже действо, просто солнце грело слишком сильно ? ... Вода была на удивление теплой ...

ltp?
синей вечер. туман какой-то. все это имело бы смысл, если бы я посмотрел в окно. но мой взгляд был направлен в экран. так много всего можно найти, так много всего можно сделать, и потом, уверять себя и небольшую чать окружающих, что это сделал действительно ты, а не искуственный интеллект, только получивший от тебя разрешение, на выполнение четко заскриптованных подвигов. пару недель и твои плечи раздвигаются, в icq и на форумах, разговор уже идет резко, по понятиям, выученным за совместным просмотром ментов, во время семейного ужина. ты бодр, смел и любишь пиццу. у "телочек" уже сиськи, а "пидоров" рельеф накачен фотошопом. ты знаешь жизнь. -жуй мою пыль, нубас, сука,сука,сука, - кричал я упиваясь своим могуществом. я был убит примерно 10 минут назад и это давало мне шанс, обьяснить моим жалким, криворуким убийцам, кто тут хорош. я как раз собирался перейти к осуждению их не простых меж родственных отношений, когда отключили свет. я тыркнул кнопку питания пару раз. я выглянул в окно, синел вечер. я жил с мамой. я любил пиццу. мне было 49. -нубас сраный, ltp сучка ... ахахахаха ... spit ! - кричал я в затылок дымчатой тени, волочившей меня за ногу. и все, о чем я сожалею, мой ник на камне выбили с ошибкой. НУБАСЫ!

Про игры...
Марусе нравилось играть в куклы. Маруся могла переодевать их часами. Она красила им губы. Иногда, она клала две куклы вместе и представляла, как они танцуют. Маруся была очень слабой. Ей сложно было двигать ее кукол. По этому, выключив часть света. Она сначала долго всматривалась в черты кукол, до боли в глазах, запоминая каждую мелочь, а затем, зажмурившись, представляла, как они вплывают в зал. Она долго кружились в танце, старые платьица, превращались в шикарные наряды. Гремела музыка. Марусе это нравилось так сильно, что когда она открывала глаза, она плакала. Марусе было 49. Маруся ночной сторож в морге. Не бойся, скоро мы все станцуем на Марусеном балу. Ты любишь вальс?

Вальс
Поминутно спрашивая себя, что я тут делаю, я угрюмо брел по полуобвалившейся лестнице. Куски обвалившейся штукатурки хрустели под ногами как льдинки. Само помещение было огромным, наверное, когда то это был бассейн. Огромная яма, облицованная потрескавшейся, мутно зеленой плиткой, явно демонстрировала, всю напрастность моих сомнений. Через окна, высотой до самого потолка бил свет, стекол давно небыло, не осталось даже осколков. Почему ? Я не знаю. И вот, в голову начинают лесть очевидные мысли, про детей, которые когда то радостно улюлюкая и заливая бортики водой, прыгали с вышек, про бабушек, в шапочках, покрытых резиновыми цветами. Город теней. И на много километров, есть я и тени, отражения скорее эмоций, чем людей. Какая глупость, зачем я тут, начитался Стругацких и поперся, сталкер бля. Да тут пусто. Все что можно тут найти, уде давно найдено. Хотя нет, импотенцию найти, у меня еще есть все шансы. Счетчик под пискнул в такт моим мыслям. Я достал фотокамеру, когда я снимал, я всегда успокаивался, сконцентрированное удовольствие от кражы кусочка жизни, наполняло меня. Я сделал пару отличных снимков, мозаики дворцов пионеров, которые теперь уже, можно сравнить к мозаичными полами на римских виллах, классные доски, полу истлевшие тетради, почему то меня тянуло к детским вещам, в места, где концентрировалась энергия детства, радости. Уже темнело, а я еще находился тут. Мне осталось побывать только в одном месте, у "Колеса". На самом деле все банально, это обычное колесо обозрения, которое можно встретить в любом провинциальном парке развлечений, но тут, пройдя через годы, на фоне брошенного, опустевшего города, оно веселось как памятник, как символ, как насмешка, ну давай, осмотрись мол ... Я уже был готов вырвать это колесо из этого мрачного мира пустого бетона, как услышал еле различимые шаги. Раз два. Раз два три. - Что за ... какие в жопу танцы ? - Вальс ..., тихо шепнули мне в ухо.

Что-то еще
Их было шестеро и все они плохо пахли. Их было шестеро и все они были тут. Их было шестеро, я был один. Вообще, у меня нет привычки гулять в одиночку, я люблю шумную компанию, я люблю легкий алкоголь и тяжелые наркотики, я люблю тихий свет и громкую музыку. У меня есть клубная карта, у меня не одна клубная карта. И я не хожу один. Точнее не ходил, до этого вечера. Жара выгнала меня из дома, жара провела меня душными улицами, до ближайшего "24 часа". Я взял бутылку "Советского" и она была ледяной. Я долго ждал толстую тетку в зеленой пилотке, а она в свою очередь, долго пробивала мне пачку кента и шампанское. Я сложил все в пакет с изображением новогодней елки, очень актуальный рисунок в июне. Я шел через парк, старый парк, в котором не осталось ничего, кроме облезших лавок и затянутого тиной пруда, в котором уже давно никто не плавал. Я решил выпить прямо тут. Тихо, без пафоса я открыл шампанское, которое уже порядком успело нагреться и закурил. Было очень тихо, тихо и хорошо. Я вдруг понял, что не нужно никуда спешить. Я начал понимать всю обволакивающую красоту тишины, спокойствия, умиротворения. Я курил и смотрел на пруд, я делал большие глотки и смотрел на пруд. Я просто смотрел на пруд, такой тихий пруд. Через час, мне стало душно. Почему то меня душили мысли, воспоминания. Мне становилось все хуже. Я попытался встать, и пул на колени. Это показалось мне на столько символичным, что я заплакал. И вот, в четыре часа утра, я стою на коленях на асфальте, покрытом плевками и бычками, в левой руке у меня бутылка, в правой тлеющая сигарета и я рыдаю, апокалипсическое зрелище. Истерика набирает обороты, и я начинаю рыдать в голос, с громкими всхлипами и втягиванием носом соплей. Что то прервало мое покаянное рыдание, какое то движение. Движение на границе зрения. Приглядевшись, я увидел, что это колышется вода в пруду. И колыхание нарастало. От центра пруда к берегам побежали круги, с каждой секундой наращивая интенсивность. Буквально через минуту, приличного размера волны нахлестывали на бортик. Я уже и думать забыл о духоте, плаче и шампанском. Я был готов обосраться в любую минуту, я даже мысленно себя простил за это, заранее. Из воды, прямо в самом центре, выросла огромная колонна воды, она росла, она поднималась в небо со скоростью лифта в небоскребе. На высоте, двенадцатого этажа ее рост прекратился. И тут же вся эта махина рухнула на меня. Если вам интересно, я всетаки успел обосраться за мгновенье до своей гибели. Но я готов биться об заклад, что вам куда интересней, кто были эти шестеро вонючек? Это были санитары, которые откачивали меня в склифе с передоза, если кто знает, кто работал в ночную смену 21 июня, дайте имена, кто то из них спиздил у меня мобильник.

Забота
Не люблю я воскресенье. И всегда не любил. Этот день, похож на мечту мазохиста. С утра я всегда ощущал, что скоро предстоит геморой. Всего 20+ часов до понедельника, а там, контрольная, или месячный отчет, всегда что то должно было быть, какое то говно. И весь день проходит под знаком этого гемороя, я не могу отдыхать, настроение сраное. Я проснулся в 12 утра, я встал и посмотрел на часы, мигала красная надпись SUN. Все было решено. День не удался. Я иду на балкон, достаю последнюю сигарету из мятой пачки Lucky Strike. Курю. Смолы и разная другая поебень бьет мне в голову. Так всегда бывает когда куришь в первые десять минут. Не докуриваю, бегу в сортир, это тоже обычная реакция на первую сигарету. Сижу на толчке, глазею в журнал, читать его не возможно, глаза разбегаются, фокуса нет. Наконец отсидев минут тридцать, иду в комнату. Она все еще лежит в кровати, хотя куда она денется. Она смотрит в окно, хотя нет, не смотрит, просто ее глаза направлены в ту сторону. Руки и ноги под странными углами, закрывают почти всю кровать. Я вижу жука. Я не силен в насекомых, по этому я думаю, что это просто жук. Он ползет в зад. В женский зад. Зад развалившийся на моей кровати. Жук думает что это норка. Ну это конечно норка, жуку то какая разница, я думаю он и запахов не чувствует. Жуку чертовски повезло, не плохой домик. Тело начинает вонять. Мама всегда говорит мне, что бы я уносил тела сразу, как только закончу с ними. Мама любит когда дома порядок. Она любит когда пахнет ванилью. Мама не любит женский запах. Мама моется трижды в день. Я тащу тело в ванну. Закидываю. Голова стукается об чугун. Я думаю как ее разделать. Я не люблю возится в тухлым мясом, все время остаются порезы на пальцах, я слаб в разделке. Порезы болят еще неделю. Жуки, мне нужны жуки, я их видел по телеку. Там жуки за сутки обгладывали череп и он становился кремовым. Ну или свиньи, как в фильме с Бредом Питом. Я люблю Бреда, мне кажется он красивый. Я вспоминаю про жука. У жука жучий инфаркт, его маленькое жучие сердечко могло остановится, от такого переезда. Жука жаль, я решаю подарить ему домик на всегда. Я заворачиваю тело в огромную наволочку и тащу на свалку. Я живу рядом с огромной свалкой. Тащу ночью, меня никто не видит. Стук в дверь. Я открываю задвижку, замки я не люблю, я пользуюсь задвижкой, когда сижу дома. Старый майор милиции говорит мне, собирайся. Мне нужно ехать с ними в отделение, нашли мое тело. Я молюсь за жизнь жука. С ним должно быть все хорошо. Я спрашиваю, с чего он решил, что тело мое. Майор округляет глаза. Это же твоя мама пацан, говорит он. Я понимаю его. Лишь бы с жуком все было хорошо.

Б.С.
Однажды, в маленьком лесу, не по далеку от крупного города, жили две белочки. Говорить, о том, как их звали глупо, ведь не я, не вы не говорим на языке белок, да и может небыло у них никаких имен. Если вдуматься, имена, это формальность. Ну вот, жили две белочки. У них была довольно напряженная жизнь. Одна белочка была наркоманкой, не подумайте, что я ударился в маразм, животные тоже бывают наркоманами, соль там любят, или химикаты какие ужасные. Вообщем, можете проверить, или поверить мне на слово. Вторая же белочка, была обыкновенной белкой, ничем не примечательной. У каждой из белок было свое дупло, сейчас часть людей гадко захихикала, но что поделать, вот такие вот смешное слово, в котором каждая запасала орехи к зиме. Только одна белочка жила в чаще леса, а друга у дороги. И вот та что жила у дороги и была наркоманкой. Любила она запах выхлопных газов, даже больше ореков. Так вот, белку наркоманку я вчера переехал, что со второй не знаю, но тоже наверно сдохла. Мораль, белке-смерть !

Скучно
Унылый день, как всегда заканчивался и кому то приходилось убирать его с улиц города. Неоформившиеся сумерки заползли в мою комнату, а мне так не хотелось двигаться, что свет маленькой настольной лампы так и остался в своем стеклянном мирке, спать. Закрыв глаза, улетев из этой комнаты, мне казалось, что все не так уж и гнило, как казалось на первый взгляд. Удивительно, как простой ритуал закрывания глаз, помогает тебе абстрагироваться от чего угодно. Спрятаться от развалины потухающего мира реальности и убежать в свой цветущий рай. Делая это регулярно, я понимал, что вскоре, мне будет некуда прятаться, реальность настигнет меня. Куда бежать? Куда бежать когда все что рухнуло вокруг, рухнуло из-за тебя. Ты сам уперся в стену стабильности и толкал, толкал ее многие годы. Ты победил. Ты победил, когда отпустил ее. Ее, ту единственную, которая понимала тебя. Я вышел на улицу. Я шел той самой дорогой, по которой всегда 72 часа назад мы шли вместе. В витринах, я видел ее, в развивающемся легком платье, иногда она закрывала лицо руками, скрывая постыдные слезы, иногда беззвучно кричала. Но в этих отражениях был и я, мое прошлое, сливалось с настоящим, и я превращался в немого монстра, тупо тащившего ее за собой. любил ли я ее тогда? Нет, сейчас? ДА! Я люблю ее до боли в груди, ком в горле мешает дышать. я начал бежать. Быстрее. Быстрее. Я слишком стар, я слишком умен. Пульс, я уже не слышу гул пробки. Садовое кольцо, на половину, за пол часа, не так уж и плохо для старика. Мне некуда уходить, мне негде скрыться, как будто ее последний крик был так силен, что разбил на мелкие осколки мой тайный рай, мое убежище, мне некуда идти. И я ду за ней. Мост. Тот самый мост, тут мы были вместе, еще каких то 73 часа назад. Не так и давно. Я помнил все, как будто это было сейчас. Я видел ее вытянутую руку, отдающуюся от меня. Тогда я развернулся и ушел. Старый болван. Я догоню ее!. - СТОЙ!, это кричали не мне, они не смеют мне этого говорить. Я готов, цифры пролетали перед моими глазами, цифры и ее лицо. Многие думают что это киношный эффект, но значит у этих хлюпиков никогда ничего не случалось в жизни быстрее поездки на попе с ледяной горки в возрасте 5 лет. Нет, это правда, время замирает и дает тебе шанс оглянуться и понять, кто ты и где ты. Полет с моста, даже с такого большого как этот, довольно быстрое явление, особенно со строны. Когда же летишь ты, это долгие, тягучие минуты. Я был уверен, что когда все закончится, я вернусь в свой рай, так говорило мое сердце. Я догоню ее там, и она подарит мне спокойствие, спокойствие моей больной, старой душе. Вот и все. Вода, брызги, дно, хруст. Я оглянулся. Такого н может быть! - орал я. Я кричал все громче, но звука небыло. Я оглянулся, хотя нет, тут нельзя оглянуться, во первых некуда, а во вторых, не за что было оглядывается. Тут был я, прост я, не мое тело, просто я и все. Где она, она которую так так ненавидел, которая так любила меня, которая должна вернуть мне мое спокойствие, где эта сука? Любовь, как только я мог думать, что это потаскуха, сможет мне помочь. Она опять обманула меня. И это был последний раз, для нас обоих. И я начал смеяться. Мой безмолвных смех поглотил всего меня. Я никогда не остановлюсь, это же так смешно. Унылый день, как всегда заканчивался и кому то приходилось убирать его с улиц города, но в этот раз, он хотя бы смеялся.